«Вряд ли кто-либо из крупных игроков на политической арене заинтересован в геополитических конфликтах и таком ударе по мировой экономике. Вместо этого достаточно вероятен сценарий создания альянсов из стран, продолжающих курс на углеродную нейтральность, и стран, игнорирующих декарбонизацию».

Что произойдет, если вслед за США от движения к углеродной нейтральности откажутся другие страны – крупные игроки, влияющие на энергетическую повестку дня?

Прежде чем перейти к обсуждению перспектив проводимой Трампом политики по отношению к углеродной нейтральности, позволю себе небольшую преамбулу.

Углеродная тематика поднимается в связи со стремлением затормозить процесс потепления атмосферы Земли. Но популярная сегодня «углеродная» причина изменения климата, а следовательно, и введения противодействующих ей мер, не вполне учитывает всю многогранность климатических процессов. Последние представляют собой сложный механизм, зависящий от множества факторов, а не только от концентрации CO₂.

Так, согласно физической теории климата Земли, созданной в Институте океанологии им. П.П. Ширшова РАН профессором О.Г. Сорохтиным, главными причинами изменения климата являются вариации солнечной активности, изменения угла прецессии Земли и постепенное снижение атмосферного давления из-за жизнедеятельности азотфиксирующих бактерий. До российского ученого аналогичную позицию по поводу степени антропогенного влияния на климат высказывали американские исследователи — в частности, экс-глава Национальной академии наук США профессор Фредерик Зейц, к мнению которого присоединились десятки тысяч американских ученых и инженеров. Не вдаваясь в подробности, следует сказать, что вопрос о причинно-следственной связи глобального потепления и увеличения концентрации диоксида углерода в атмосфере остаётся открытым.

Тем не менее, требования к снижению углеродного следа оправданы, поскольку позволяют сократить энергопотребление, сделать его более эффективным, уменьшить загазованность и иным образом улучшить экологию городов, а следовательно, благотворно повлиять на здоровье населения.

Хотя не нужно сбрасывать со счетов возможность использования тематики углеродной нейтральности как эффективного инструмента межгосударственных манипуляций и конкурентной борьбы.

Не думаю, что крупные игроки полностью откажутся от движения к углеродной нейтральности. Власти прекрасно понимают выгоды от диверсификации энергетических источников и экономного использования дорогостоящих энергетических ресурсов, которые обеспечивает политика уменьшения углеродного следа. В своих долгосрочных планах национальные экономики прагматично рассчитывают на перестройку энергетической системы в связи с неизбежным исчерпанием ископаемого топлива.

Но если предположить алогичное поведение политиков и отказ от движения к углеродной нейтральности, это чревато потерями для экспортёров из стран, отказавшихся от климатических целей, ростом тарифов на их товары. Продолжатся и усилятся конфликты из-за ресурсов.

Сюда же стоит добавить утрату смысла достигнутого Парижского климатического соглашения при выходе из него ключевых игроков. Ухудшится ситуация с загрязнением воздуха в промышленных центрах и возрастут расходы на здравоохранение.

Вряд ли кто-либо из крупных игроков на политической арене заинтересован в геополитических конфликтах и подобном ударе по мировой экономике. Вместо этого достаточно вероятен сценарий создания альянсов из стран, продолжающих курс на углеродную нейтральность, и стран, игнорирующих декарбонизацию.

Как вы оцениваете ставку Трампа на углеводороды?

Трамп проводит неоднозначную политику в этом отношении. С одной стороны, она прагматична, поскольку в краткосрочной перспективе снимает с бизнеса «зелёную» нагрузку по перестройке энергетических источников. С другой — она уязвима в долгосрочной перспективе, поскольку не учитывает глобальные энергетические тренды.

В этом есть здравый смысл или это консервативное мышление «человека из прошлого века», как иногда называют Трампа?

И то, и другое. Здравый смысл Трампа — в стремлении к скорейшему восстановлению пошатнувшегося экономического статуса США. Его страна — одна из крупнейших углеводорододобывающих. С этой точки зрения его позиция — поддержка производителей, рабочих мест в отрасли, доходов штатов (в том числе голосовавших за него), а также укрепление экспортных позиций по СПГ — вполне логична.

Но консерватизм Трампа как представителя предыдущей формации выражается в недооценке климатической повестки, которую он ошибочно воспринимает исключительно как инструмент недобросовестной конкуренции. Его политику можно описать словами: «Сделаем Америку снова великой — на время моего правления, здесь и сейчас».

Каковы риски такой политики и что произойдёт с американской экономикой, если Трампу не удастся добиться желаемых результатов?

Основной риск — уязвимость в долгосрочной гонке. Назову лишь ключевые направления возможных угроз. Игнорирование углеродно-нейтральных технологий приведёт к доминированию на этом рынке других стран. США могут утратить технологическое лидерство в сфере возобновляемой энергетики. Кроме того, возможны репутационные потери и ослабление «мягкой силы» не только в климатической повестке международных переговоров, но и в других аспектах глобального влияния.

Как нынешняя политика Трампа в области энергетики будет затрагивать Россию и её интересы?

Безусловно, политика Дональда Трампа окажет значительное влияние на Россию. США — ключевой конкурент нашей страны на мировом рынке углеводородов. Давление со стороны такого сильного игрока выразится как в снижении цен на энергоносители, так и в вынужденном перенаправлении нефтегазовой логистики, а также в ограничении нашего экспорта углеводородов через санкции и рыночную конкуренцию.

Есть ли необходимость нашей стране в связи с этим как-то корректировать свою энергетическую политику?

Несомненно. Необходимо развивать сегмент СПГ и соответствующую инфраструктуру. Преодолевать технологическое отставание — переходить к импортозамещению оборудования в нефтегазовой отрасли. Переориентироваться на другие рынки сбыта, разворачивать углеводородную инфраструктуру на Восток — как трубопроводы, так и СПГ-заводы. С экспортной ориентации на сырую нефть переключиться на развитие нефтехимии. Ускорить диверсификацию энергетики, чтобы не отстать от глобального тренда перехода на водород и возобновляемые источники энергии. Разрабатывать собственные и осваивать существующие технологии, ведущие к углеродной нейтральности (например, улавливание CO₂), и широко внедрять их в промышленность — для минимизации углеродных налогов и сохранения доходов от экспорта.